Военная революция начала Нового времени: швейцарская пехота
Конец средневековья принес с собой большие изменения не только в экономической и духовной, но и в военной жизни Европы. Особенно заметны они стали в пределах Священной Римской Империи, где рыцарство одним из первых признало свою слабость перед организованной пехотой и начало само применять ее в противоборстве с соседями.
Швейцарцы – незваные гости на празднике рыцарства
Этот материал будет в первую очередь посвящен развитию швейцарской и немецкой наемной пехоты, сформировавшей облик всего военного дела XVI-XVII веков. На протяжении средневековья в горной Швейцарии, а именно в старых кантонах Швиц, Ури и Унтервальден, образовались общины с военной конституцией, в полной мере обладавшие основными военными качествами: мужеством и годностью отдельных бойцов, дисциплиной, непоколебимой взаимной спайкой этих воинов. Уже к началу XIV века они проявили себя в освободительных битвах, в которых сражались за свои собственные интересы: битву при Моргартене (1315 г.) и битву при Земпахе (1386 г.). В обоих случаях против габсбургского рыцарского войска. Также, между этими двумя сражениями, произошла битва при Лаупене (1339 г.), в которой кантоны участвовали как наемники в борьбе между Берном и Фрейбургом, совершенно их не касавшейся.
С того времени среди швейцарцев начало практиковаться наемничество. Молодежь, скучавшая в своих суровых горах, продавала себя чужеземным воевавшим державам. Первая сделка этого рода была заключена в 1373 г. с Висконти, герцогом Миланским. Кантоны поставили ему 3000 наемников, которые так ужасно хозяйничали в Италии, что папа Григорий XI сделал внушительные увещевания по этому поводу кантону Швиц.
С середины XV века швейцарцы начинают активно участвовать в войнах к северо-западу от Альпийских гор. Когда король Людовик XI, основоположник новой монархии во Франции, вступил в борьбу с крупными феодалами, особенно с могущественнейшим своим вассалом — герцогом Карлом Бургундским, он попытался нанять швейцарцев. Поначалу горцы не хотели наниматься к королю, но с удовольствием шли под знамена мятежного герцога. И так как такое поведение нарушало формальный запрет служить иностранным правителям, наемников из Берна по возвращении домой обязали заплатить из своего жалованья по 3 гульдена на постройку церкви св. Винцента и отбыть по 8 дней в тюрьме.
Тем не менее, спустя несколько лет переговоров, ему удалось собрать под свои знамена не одних только бернцев, но все 8 кантонов союза. Герцог Бургундии, поняв, что потерял возможность нанимать горцев в свое войско, решил отомстить им и сам пошел войной на Берн (тому было несколько причин, одна из которых – давний конфликт Берна с вассалами Бургундии в лице Савойи и соседних графств). Герцог Бургундский в итоге своего конфликта со швейцарцами погиб от их рук на поле боя под крепостью Нанси в начале 1477 года.
Но по завершении войн с Бургундией, члены Швейцарского союза так и остались наемниками, продававшими себя то одной, то другой стране, совершенно независимо от интересов собственной страны, а лишь считаясь с более выгодной и добросовестной оплатой. Зачастую они продавали себя даже обоим враждующим сторонам, так что в бою им приходилось истреблять друг друга. К началу XVI века швейцарцы стали грозной силой, которая, тем не менее, направлялась туда, где ей были обещаны бОльшие деньги. Благодаря сотрудничеству с Францией, швейцарцы фактически сделали север Италии своей «кормовой базой».
Какова же была военная доктрина швейцарцев?
Швейцарская тактика и поведение на поле боя были подсказаны самим укладом жизни горцев: Их поля и луга должны были все же непрерывно обрабатываться, а потому мужчины, способные носить оружие, могли оставлять свою землю лишь на короткое время и были принуждены как можно скорее и основательнее сократить ту кровавую работу, на которую они нанимались. Рассеять рыцарей и пеших слуг феодального войска могучим ударом своей квадратной колонны было еще недостаточно: надо было отнять у них возможность снова собраться. Верным средством для этого была только смерть. И швейцарцам строго запрещалось брать пленных; все, что попадало в их руки, — уничтожалось. И поскольку они, как настоящие наемники, думали лишь о грабеже, то перед каждой битвой они должны были приносить клятву, что будут грабить павших не раньше, чем битва будет окончена.
Так, безумный ужас, внушаемый швейцарскими наемниками, был одной из ключевых причин их непрерывных побед.
Конец славных побед
Но, всякому победному шествию приходит конец. В 1522 году, в битве при Бикокка швейцарцы потерпели свое первое решительное поражение, и это не было таким поражением, которое могла бы искупить новая победа. Железная дисциплина швейцарцев падала с каждым успешным выходом за пределы своих горных поселений. Огромные деньги, получаемые даже простым солдатом-пикинером, отучали его понапрасну рисковать собой. Также между воинами возникали споры за высшую и низшую оплату (существовали особо привилегированные наемники, получавшие двойную и даже в десять раз большую плату) вносили разлад в их собственные ряды.
И главное, крупные державы — Австрия, Франция, Испания — должны были подумать о том, чтобы создать собственные войска. Если швейцарцы продавались кому-нибудь — а своих покупателей они меняли по возможности ежегодно, — то другие не могли оставаться беззащитными. Таким образом, появилась французская, немецкая, испанская пехота, созданные по образу и подобию швейцарцев, которые вызвались быть их учителями и таким образом сами рыли могилу своей военной монополии.
Отсюда возникло еще одно противоречие: новая пехота, которую было так легко разбить и так трудно пополнить в случае потерь, вначале не могла сравняться по силе удара с швейцарскими колоннами и была вообще негодна для стратегии на уничтожение. Это заставило всех главнокомандующих тогдашних государств отдать предпочтение стратегии на истощение.
Эти изменения легко и ясно проследить на примере битвы у Бикокка. В большой борьбе между Карлом V и Франциском I за обладание Ломбардией противостояли друг другу два войска. Войском Карла командовал его итальянский полководец Просперо Колонна. Оно состояло из 19 000 испанской пехоты под командованием испанца маркиза де Пескара и немецких ландскнехтов под командой Георга фон Фрундсберга. Французское войско под командой маршала Лотрека было несравненно сильнее: оно насчитывало 32 000 человек и состояло наполовину из французских, венецианских и других пехотинцев и наполовину из швейцарцев, делившихся по городским и сельским кантонам на две колонны; одна из них была под командой Альбрехта фон Штейна из Берна, другая — Арнольда фон Винкельрида из Унтервальдена.
И Колонна, и Лотрек вели войну по принципам стратегии на истощение. Французский маршал вызывал этим величайшее негодование швейцарцев. Они требовали опрокинуть врага сокрушительным ударом, в то время как Лотрек хотел парализовать его медленной маневренной войной.
В конце апреля дело дошло до столкновения. Колонна и его 19 000 укрепились в охотничьем замке и парке Бикокка, расположенном в 1 1/2 часах пути от Милана, по всем правилам искусства, со рвами, земляными валами, брустверами и траншеями, так что штурм казался если не совсем невозможным, то во всяком случае очень трудным и сомнительным. Лотрек даже и не думал о нем, несмотря на ощутимое преимущество, которое ему давало его 32-тысячное войско. Он хотел вытеснить врага с этой почти неприступной позиции маневрами. Но давно уже недовольные швейцарцы разразились настоящим мятежом: они угрожали немедленно вернуться домой, если Лотрек не даст приказа к штурму. Предводители швейцарцев настояли на атаке и Лотрек должен был уступить. Он наметил план битвы, который при правильном выполнении должен был иметь верный успех. Половина его войска — 16 000 швейцарцев — должна была удерживать врага на фронте, отвлекая его внимание на себя; тем временем другая половина — 16 000 французов и венецианцев — должна была обойти его с фланга и атаковать его в более удобном месте. Лишь после того как начнется здесь бой, швейцарцы должны были начать штурм.
Проведению этого плана помешали швейцарцы. За время мятежного настроения распри проникли и в их ряды. При развертывании они кричали: «Вперед, дворяне, пенсионеры, денежные мешки! Пусть те, кто получает двойное жалованье, идут впереди, а не распоряжаются и не шумят в тылу». Находясь в этом возбужденном настроении, они не имели достаточно терпения, чтобы дождаться сигнала и слишком рано бросились в бой, перейдя с тяжелыми потерями рвы и атаковали валы. Поднявшись на бруствер не сомкнутой колонной, но отдельными группами, они увидели перед собой густой лес копий немецких солдат, попав в то же время под сильный огонь испанских стрелков.
В этом отчаянном положении швейцарцы дрались храбро, но безуспешно. В страшном смятении швейцарцы были сброшены во рвы; 3000 убитых, не считая раненых, остались на поле сражения. Просперо Колонна не решился на преследование: он не хотел испортить первую победу немецких наемников над своими до сих пор недосягаемыми учителями. К тому же швейцарцев уже не приходилось бояться; рассчитывать на добычу они больше не могли, французская военная касса была пуста, и они отправились по домам. Лотреку пришлось вернуться за Альпы, и кампания была для французского короля потеряна.
Заключение
Если после битвы под Бикокка и не закончилось швейцарское наемничество, то значительно померкла европейская военная слава швейцарцев. Самое главное было потеряно и не могло уже возвратиться; всем было ясно, что потеря битвы произошла не вследствие каких-либо неблагоприятных случайностей, которых так много приносит с собой переменчивое счастье войны, не вследствие чрезмерной храбрости или превышающей численности врага, но вследствие полного паралича того, что составляло непобедимую силу швейцарских отрядов: дисциплины.
Литература
Меринг Ф. История войн и военного искусства. Москва : Воениздат, 1941
Сеничев В.Е. Карл Смелый: Некоронованный король. М.: Вече, 2025.