Сергей Черняховский: Между Тангейзером и Матильдой
Когда Министерство культуры отправило в отставку директора Новосибирского оперного театра, поставившего подобие оперы «Тангейзер» в интерпретации, явно оскорбляющей почитателей Христа, министра культуры объявили главным ретроградом и охранителем страны.
Когда Министерство культуры обратилось в МВД с требованием обеспечить охрану кинотеатров от обещанных экспансивными поклонниками Поклонской актов вандализма, его объявили чуть ли не главным гонителем православия.
А когда оно пыталось реализовать здравый принцип из утвержденных «Основ государственной культурной политики» — «за счет государственного финансирования должны создаваться только те произведения искусства, которые соответствуют национальным интересам страны» — его объявляли реставратором цензуры.
Каждая политическая группа ждет, что Минкульт станет выразителем именно ее интересов, спонсором и защитником именно ее проектов.
Но Министерство культуры — не орган выражения интересов художественных групп и политических партий. Министерство культуры — орган федеральной исполнительной власти, реализующий государственную политику в данной сфере. Орган не политической, а исполнительной власти.
Министерство культуры не пишет сценарии. И даже не утверждает их к реализации. Более того — можно подобрать и одобрить замечательный сценарий, выделить финансирование под его постановку и экранизацию — но режиссер, который берется за эту работу, без особого труда может переделать, обессмыслить и диаметрально изменить смысловое содержание, заложенное при создании сценария.
От Министерства культуры требуют, чтобы оно покончило с разгулом квазихудожественного прототворчества в сфере искусства, но как только оно пытается придать этой сфере минимально-организованную разумность и напоминает, что, если государство выделяет финансирование на художественные проекты, то эти проекты должны соответствовать интересам государства, его тут же начинают одергивать.
С одной стороны, кланы деградирующих секторов художественного класса устраивают политическую истерию, вопя о возрождении цензуры; с другой, определенные сектора политической власти, которые только что твердым негромким голосом говорили: «Наведите, наконец, порядок с этими… художественными деятелями, не к ночи будь помянуты», — тут же уже громко, начинают заклинать: «Ни в коем случае. Никаких скандалов! Наведите порядок — но так, чтобы никто не протестовал».
Такое впечатление, что определенная часть высшей политической элиты — просто трепещет перед мнением богемной части художественно-публичного класса. Из чего эта часть художественно-публичного класса делает вывод: власть их боится, главное — пожестче на нее «наезжать», а потому — главное вовремя и по команде поднять скандал, тогда, чего бы власть не хотела — она тут же отступит.
Стоило сыну Аркадия Райкина и режиссеру Звягинцеву поднять скандал прошлой осенью — высшая политическая элита тут же бросилась осыпать их ласками и уговаривать не обижаться и не скандалить.
Кстати, с полгода назад в публичном пространстве разгорелся скандал по поводу «наследования» детьми крупных ученых — директорских кресел в академических НИИ. Как оценивать эту практику — вопрос особый. Но тоже интересно: почему наследовать руководство НИИ и научной школой нельзя, а родственно наследовать руководство театром можно… Тут уж либо так, либо так.
Если что-то это и напоминает, то, частью, путь Людовика XVI в 80-е годы 18 века, а частью — путь Горбачева в 80-е годы 20 века. Чем заканчивается потакание богеме — известно.
Политическая элита четверть века лавирует и поощряет сразу два течения — с одной стороны, коллаборационистский псевдолиберализм, своего рода — «морковный либерализм» (как в Германии во время войны производился «морковный чай» и «морковный кофе»), постоянно твердящий о «всех и всяческих свободах и их неприкосновенности», включая свободу от морали и нравственности, с другой стороны — диаметральный ему по вектору фундаменталистский традиционал-патриотизм, не менее упорно твердящий о «Православии, Самодержавии, Народности». Можно ли запрячь их в одну упряжь — отдельный вопрос. Пока впечатление такое, что объединяться они если на чем-то и могут — то большой частью на нелюбви к тому, что называется «трудовым народом» и советскому периоду истории.
Кстати, строго говоря, судя по социологии, если первых в их представлении о политическом идеале готовы поддержать 12% населения, то вторых — 10%. И власть могла бы обеспечить свою устойчивость, эффективность и успех, вполне обойдясь и без них. Просто для того, чтобы обойтись без них, равно как и для того, чтобы их управляемо использовать в осуществлении своего курса, власть должна иметь свою инициативную, если не полноценную идеологию, то полноценную стратегию. И больше думать не о заискивании то перед «истовоправославными», то перед «свободными художниками», а о новых заводах, технологиях, космических кораблях и реальной защите классической культуры, превращении ее в доступную и близкую для подавляющего большинства населения страны.
И определиться для себя — чего она хочет, в чем ее авангардизм, куда она хочет вести страну. Иначе все превращается в сплошную «битву вампиров с оборотнями», и спор: то ли доминантой новой жизни должна стать постоянная истовая молитва, то ли постоянная выгодная торговля.
И не превращать в крайнего в любом скандале в культурной жизни, вызванном, в первую очередь, именно этой «битвой вампиров с оборотнями», — Министерство культуры. Мирить вампиров с оборотнями, — не его задача.
Если та или иная сторона грозит погромами и поджогами учреждениям культуры (сегодня — кинотеатрам, завтра — музеям), Министерство культуры обязано требовать защиты от органов охраны правопорядка.
Но не Министерство культуры занималось фильмом «Матильда». Им занимался Фонд Кино. А о том, каковы его интересы, приоритеты и ценности, можно судить хотя бы по тому, что в его работе отказался участвовать Никита Михалков. И по тому, как он объяснил свой уход. И по тому, кто сегодня конкретно и на деле принимает решения в Фонде Кино.
И если за огрехи Фонда должно отвечать Министерство Культуры — нужно просто подчинить Фонд Кино Министерству Культуры.
И если возникает традиция за все происходящее в сфере культуры спрашивать с Министерства культуры, нужно просто дать Министерству культуры возможности и полномочия эффективно и последовательно регулировать процессы, происходящие в сфере культуры.
А высшей политической элите пора наконец определиться: то ли она хочет свою жизнь провести в молитве, то ли — в торговле.
И то, и то по-своему полезно. Только ни молитва новых технологий не производит, ни торговля. Новые технологии, новые товары и средства обороны страны производят заводы и НИИ. А именно о них высшая элита, похоже, меньше всего думает.