События Восточно-Прусской операции 1914 г. и боевой путь 1-й армии генерала П. К. фон Ренненкампфа в частности достаточно хорошо изучены в отечественной историографии, однако отдельные лакуны существуют до сих пор. Так, практически не известна деятельность Российского общества Красного Креста (РОКК), которое в годы Первой мировой войны играло ключевую роль среди прочих общественных организаций, призванных содействовать армии. Оно интегрировало активность патриотически настроенных подданных всех сословий (начиная от представителей деловых кругов, высших сановников и дворянства и заканчивая простыми крестьянами), позволяя им внести собственный вклад в предстоящую победу. На уровне публичного пространства подобная помощь символизировала всеобщее единение перед лицом «смертельной опасности». Хотя РОКК позиционировало себя как общественную структуру, основные средства оно получало от государства [1, с. 81—92], более того, в руководстве ключевую роль играли представители элиты и высших слоев бюрократии. Статус «общественной организации» скорее отсылал к добровольному характеру деятельности [см. подробнее: 8, с. 7—15]. Вместе с тем для многих участие в ней не только было связано с реализацией искреннего желания помочь действующей армии (которое мы ни в коем случае не отрицаем), но и диктовалось стремлением укрепить репутацию, иногда в политических целях (в качестве наиболее яркого примера см.: [4, с. 193—217]).

[иллюстрации из архива А.Г. Римского-Корсакова. Автор - П.Н. Второв; время создания 1915-16 гг., ориентировочно район Севоро-Западного фронта, в том числе г. Лида]

На театре военных действий при каждом фронте находился главноуполномоченный РОКК, который, с одной стороны, был непосредственно подчинен главному начальнику снабжений армий фронта, а с другой — обязывался согласовывать действия с начальником санитарной части [6, c. 46]. При армиях назначались особоуполномоченные, а при корпусах и передовых отрядах — уполномоченные. Все они подчинялись военно-санитарному начальству тех соединений, к которым были прикомандированы. Таким образом, на юридическом уровне формировалась система двойного подчинения, которая фиксировала место краснокрестных организаций на фронте: они оказывали содействие военно-врачебным заведениям, восполняя «пробелы» в их работе и не неся непосредственной ответственности за санитарное благополучие войск в целом. Тем самым закладывался институциональный конфликт: сеть полевых военно-медицинских учреждений была более широкой, нежели учреждений Красного креста, однако последние обладали большими средствами (в пересчете на один лазарет, подвижной отряд и т. д.), а потому будучи ответственными за меньший фронт работы, могли выполнять ее более качественно. Отсюда и характер взаимных обвинений: военные медики слышали в свой адрес упреки в непрофессионализме и неэффективности, в то время как краснокрестные деятели — в нарушении воинской дисциплины и саморекламе [в качестве примеров см.: 5, с. 82; 1, оп. 1, д. 1097, л. 240—241].

Существенную роль играл и тот фактор, что на практике учреждения РОКК пользовались широкой автономией прежде всего ввиду высокого статуса руководящих лиц: значительное число главно-, особо- и просто уполномоченных обладали равным или более высоким социальным статусом, нежели их непосредственные начальники. Не удивительно, что на фронте через краснокрестные организации создавалась параллельная властная иерархия, члены который нередко напрямую выстраивали отношения с командующими и главнокомандующими. В частности, главноуполномоченным северозападного района (т. е. при Северо-Западном фронте) стал генерал Д. Я. Дашков, сослуживец по кавалергардскому полку главнокомандующего фронтом генерала Я. Г. Жилинского. Его помощниками 1 (14) августа официально были назначены в звании камергера Высочайшего двора, статский советник, депутат Государственной думы граф Э. П. Беннигсен, статс-секретарь Государственного совета, гофмейстер А. Г. Тимрот и статский советник М. К. Якимов. Особоуполномоченным при 2-й армии оказался известный политик-октябрист А. И. Гучков, который обосновался в Варшаве и пользовался достаточно широкой автономией.

Еще интереснее ситуация обстояла при 1-й армии. По ходатайству генерала П. К. фон Ренненкампфа 22 июля (4 августа) особоуполномоченным был назначен его знакомый — отставной генерал от инфантерии Дмитрий Сергеевич Бутурлин. Его помощником стал действительный статский советник делопроизводитель 5-го класса Капитула Российских императорских и царских орденов К. Г. Конаржевский. На запрос Главного управления РОКК по поводу этого назначения командующий армией телеграфировал: «Конаржевского отлично знаю, буду очень рад его назначению» [1, оп. 1, д. 1096, л. 117]. С точки зрения социального статуса не менее специфичен и штат уполномоченных при 1-й армии, утвержденный 1 (14) августа: статский советник К. А. Гроссман, светлейший князь П. П. Ливен, статский советник Э. А. Гоппе, помощник статс-секретаря Государственного совета Л. Е. фон Фельдман, камер-юнкер барон Н. Н. Рауш фон Траубенберг, в звании камер-юнкера надворный советник князь М. А. Черкасский. Среди чинов для поручений при главноуполномоченном к 1-й армии были командированы надворные советники А. А. Стахович и К. К. Гринвальд, а также В. В. Ковалевский (сын особоуполномоченного по хозяйственной части действительного статского советника В. В. Ковалевского) и камер-юнкер Вал. А. Бутурлин [1, оп. 1, д. 1096, л.174—174 об.]. Все они — представители элиты, высших слоев общества, дворянства и бюрократии.

Безусловно, сам факт хороших межличностных отношений между Ренненкампфом и Бутурлиным способствовал утверждению автономии краснокрестных организаций на этом участке фронта, однако, к сожалению, репутация особоуполномоченного оставляла желать лучшего, равным образом и профессиональные качества, требуемые для полученной должности. Как вспоминал упоминавшийся выше Э. П. Беннигсен: «В самые первые дни войны, по просьбе Ренненкампфа на эту должность (особоуполномоченного при 1-й армии. — К. П.) был назначен отставной генерал от инфантерии Бутурлин, которого в Петербурге никто хорошо не знал. Когда я приехал в Вильно и познакомился с ним, то сразу увидел, что это совершенно одряхлевшая личность, для активной роли непригодная, а к тому же не обладавший в местном обществе и достаточным нравственным авторитетом». «Утверждали, — продолжал мемуарист, — что они вместе с Ренненкампфом фиктивно покупали на деньги евреев земли немцев и поляков. Евреи, не имевшие права покупать земли в этих губерниях, сводили на них леса, чем и покрывали все свои расходы, а самые земли, конечно, значительно обесцененные, оставались Бутурлину и Ренненкампфу. Бутурлин, кстати, был отцом преображенца, нарочно зараженного опустившимся врачом Панченко впрыскиванием каких-то гнойных бацилл и умершего. И Панченко, и подкупивший его зять Бутурлина О-Бриен-де-Ласси были осуждены присяжными, но жена последнего, сестра убитого, до конца не хотела верить в виновность мужа» [2, л. 345].

Обложка: Автор П.Н. Второв. Иллюстрации из архива А.Г. Римского-Корсакова. 1915-1916 гг.

Источник: https://ru-history.livejournal.com