Одним из важных последствий событий Смутного времени в России стало избрание на московский престол царя Михаила Федоровича Романова, род которого оставался правящей династией вплоть до свержения монархии в России в 1917 году. Но, помимо Михаила, в качестве кандидатов на престол рассматривались и другие личности. Дорогой читатель, как ты уже догадался, сегодня мы вновь поговорим об истории в сослагательном наклонении, хотя она этого и не терпит…

Польский и шведский варианты

Как известно, вопрос о престолонаследии после смерти царя Федора Иоанновича в 1598 году стоял в России остро. Еще сильнее он обострился в связи с гибелью Бориса Годунова и началом Смутного времени. Собственно, причины выбора Михаила Романова на царство уходят корнями в события Смутного времени. На первом этапе попыток решить данный вопрос русское общество вполне серьезно рассматривало вариант призвания на царство польского королевича Владислава. И тому была причина, схожая с весьма далекими событиями – призванием варягов на Русь. Фактически это принцип обращения к некоему третейскому судье. Такой вариант был актуален, поскольку опыт воцарения князя Василия Шуйского и его последующее низложение в 1610 году показал, что подобные эксперименты ведут не к стабильности, а к междоусобным столкновениям.

Тут стоит отметить важный момент. Когда о варианте с Владиславом всерьез стали говорить, сведения дошли через Новгород до шведского короля Карла IX. В данный исторический период Швеция и Польша оставались своеобразным центром Восточной Европы и, мягко говоря, не дружили. Поэтому Карл незадолго до смерти прислал в Москву грамоту, в которой рекомендовал рассматривать кандидатов из числа своих, а не чужих. Политический мотив ясен: равноправное объединение Польши и Московской Руси перевесило бы Швецию в вопросе доминирования в Восточной Европе.

Как бы то ни было, польский вариант все равно провалился, поскольку Сигизмунд III, король Польши и Литвы, не пожелал отпускать своего сына Владислава в Москву, продолжал удерживать занятый им Смоленск. Это привело к перемене в настроениях русского общества (хотя были и другие причины), которое разочаровалось в идее призвания польского королевича с сохранением суверенитета. Польский вариант стал расцениваться как попытка подчинения России Польшей.

Шведский вариант тоже рассматривался. В воздухе витала идея приглашения на московский престол шведского принца Карла Филиппа. Но его кандидатура была отвергнута, в том числе со ссылкой на рекомендации уже покойного на тот момент его отца Карла IX.

Два клана

Как видно, русской общественности оставалось выбирать кандидатов на престол из числа своих. После опричнины сохранить свои семейные гнезда удалось только двум знатным древним боярским родам – кланам (учитывая родственные связи с прежней правящей династией). Речь идет о Шуйских и Романовых. К тому моменту Шуйские, представители суздальской ветви Рюриковичей, на престоле побывать успели, а Романовы были серьезно потрепаны еще правительством Бориса Годунова (1598–1606 годы), но в достаточной мере сохранили свою мощь и силу, что играло определенную роль для них как возможных претендентов на престол.

В избрании Михаила Романова не последнюю (если не сказать первостепенную) роль сыграли казаки, которые вообще выступали сторонниками Романовых, обладали реальной военной силой и своим присутствием в Москве морально давили на колеблющихся бояр, дворян и духовенство. Но главной причиной избрания Романовых были родственные связи с Рюриковичами. Отец Михаила Романова, Федор (Филарет), приходился двоюродным братом последнему царю из ушедшей династии – Федору Иоанновичу. Михаил, в свою очередь, приходился внучатым племянником Анастасии Романовне, первой жене Ивана Грозного. Связи эти сомнительные, так как были больше свойскими, чем родственными. Но для людей того времени они играли огромное значение в плане обоснования прав на престол. Учтя тот факт, что Михаил Романов никак не проявил себя в годы Смуты, то есть не запятнал себя, Земский собор 1613 года выбрал его кандидатуру.

Но что, если бы на престоле оказался не Михаил Романов?

Начнем с необычного варианта – с князя Дмитрия Пожарского, того самого освободителя Москвы, столь любимого народом. Ходил слух, что Пожарский заплатил огромную сумму нужным людям, чтобы его фигура была представлена на Земском соборе в качестве кандидата на престол, но это только слух. Факт маловероятный, но все же представим, что это произошло. Пожарский не сотрудничал с поляками в годы Смуты, что было одним из факторов, которые позволили возглавить ему ополчение, и этот же фактор делал его возможным кандидатом. Если бы Пожарского избрали, он учинил бы расправу над теми, кто призывал поляков во времена Смуты, бывшие представители семибоярщины оказались бы на периферии власти, а главной опорой царя-Пожарского стали бы его сподвижники. Результат таких действий закономерен: новая междоусобица и продолжение Смуты. И если бы Пожарский сумел удержать власть, то прежняя элита точно была бы истреблена.

Если бы избрали польского королевича Владислава, то возможны были бы три варианта исхода. В первом Московская Русь заключает союз с Польшей на равных правах, образуя грозную силу в Восточной Европе, расправляется со Швецией и Крымом, получает выход в Балтийское и Черное (а оттуда в Средиземное) моря, но под воздействием религиозных противоречий (ведь русские – православные, а поляки – католики) страна начинает утопать в междоусобицах. Во втором варианте Московия просто входит в состав Польши, потеряв суверенитет, и в скором времени из-за того же пресловутого религиозного вопроса начинаются внутренние распри. Третий вариант самый оптимистичный: Владислав отказывается от польской короны, принимает православие и становится царем Московского царства. Но ему некомфортно в окружении старой московской аристократии, которая чуть что припоминает ему польские корни, так что тут возможен вариант дворцового переворота с воздвижением на престол наследника Владислава, рожденного от его брака с русской княжной, которой, естественно, была бы представительница рода Шуйских или Романовых.

В случае со шведским принцем Карлом Филиппом ситуация развивалась бы по третьему сценарию Владислава либо еще хуже. В реальной истории Карл умер бездетным в возрасте 20 лет в 1622 году. Если именно он страдал бесплодием, то и на русском престоле не оставил бы наследника, и началась бы новая Смута.