С.В. Мироненко о «капле в море», войне и фальсификациях.

Буквально недавно,20 апреля 2015 г. Состоялось большое интервью директора Государственного  архива РФ, профессора Сергея Владимировича Мироненко газете «Коммерсант» (Газета "Коммерсантъ" №69 от 20.04.2015, стр. 4. URL: http://kommersant.ru/doc/2712788). В основном интервью было посвящено проблеме фальсификации истории, но были затронуты и другие проблемы изучения истории такой личной для каждого жителя нашей страны Великой Отечественной войны.

В начале интервью корреспондент поднимает вопрос о «документальных пробелах» в истории, которые и дают почву для многочисленных злоупотреблений в угоду политической конъюктуры. Нельзя не согласиться с Сергеем Владимировичем освятившим деятельность министерства обороны, его работы по проекту «Мемориал», позволяющему постепенно собрать по крупицам историю солдат Великой Отечественной. Этот путь ещё только начат и эти первые успехи необходимо развивать и закреплять. Нельзя не согласиться с тезисом профессора Мироненко о роли поисковых отрядов, удачно названных им «каплей в море». Действительно, как могут скромные экспедиции с не самым большим финансированием и работающие подчас в нечеловеческих условиях восстановить историческую память о каждом солдате этой кровопролитной войны. По моему скромному мнению эта работа должна вестись более масштабно, с сильной государственной и частной поддержкой, лишь тогда возможны  какие-то глобальные успехи в этом благородном деле. Экспедиции могут сделать немногое, но за то, за восстановление памяти и имен, за работу на одном энтузиазме лично я им очень благодарен.

Далее, рассуждая о начальном периоде войны и отвечая на вопросы корреспондента, Сергей Владимирович делает несколько высказываний способных в равной степени разжечь дискуссию как среди консерваторов-сталинистов, так и среди более либерально настроенных специалистов и просто граждан. С чем это связано? Мне кажется с тем, что историю, как свою, так и чужую, никогда нельзя оценивать однозначно и упрощать всё до чёрного и белого. В любом моменте, а тем более таком кризисном как война и предшествующий период есть без сомнения чёрные страницы и моменты вызывающие гордость. И задача историка правильно передать всё это не зацикливаясь только на «тёмном» как было в «Перестройку» и 90-е и «светлом», как это бывало в советскую эпоху. Задача историка проанализировать всё вместе и попытаться извлечь какие-то уроки для грядущих поколений, передать им опыт ошибок и успехов предков. Передать не только уроки и опыт, но и гордость за предков, без которой не возможен созидательный труд на благо Родины, без которых мы живем «в этой стране». Если же говорить конкретно, то в интервью Сергей Владимирович говорит о снабжении Германии Советским союзом в предвоенные годы, называя его преступной ошибкой. Здесь нельзя полностью с ним согласиться.

Да, поставки сырья были, но для его обработки Германии приходилось тратить свои ресурсы, в то время как СССР получал высокотехнологичное оборудование, имевшее куда большую практическую ценность. В абсолютных цифрах доля советского импорта в Германию составляла около 20% и неуклонно снижалась к 1940 г. В 1933-1934 годах в Германии побывали конструкторы-моторостроители Харьковского паровозостроительного завода, занимавшиеся разработкой нового танкового двигателя. В результате была закуплена лицензия на двигатель БМВ мощностью в 500 л.с. Уже в 1934 году было развернуто производство среднего танка Т-28 с мотором этого типа. 

Германскую авиационную промышленность осенью 1934 года изучал начальник Главного управления Гражданского воздушного флота И. Ф. Ткачёв. Инженер Перминов исследовал прокатку стальной проволоки на заводах Круппа.

Для изучения немецкого опыта производства стальной брони военного назначения в 1936 году в Германию была откомандирована группа советских специалистов во главе с начальником Главного броневого управления наркомата тяжёлой промышленности СССР И. Ф. Тевосяном.  Результатом этих визитов стало приобретение технологий производства, которые для Советского Союза были ноу-хау того времени.

Под давлением немецких промышленников, не желавших терять рынок сбыта своей продукции, правительство Германии предложило в марте 1935 года Советскому Союзу новый кредит. Причём его условия были более выгодными, чем у прежних: 5% годовых вместо 6%, а также более длительный срок — 5 лет (германский кредит  1926 года — 150 млн марок на 2 года и 150 млн марок на 4 года, кредит 1931 года — на 21 месяц).

Реально по этому кредиту СССР получил из Германии заводского оборудования и других товаров на 151,2 млн марок. При всём этом за 1940 год Германия получила из нашей страны 657 тыс. тонн нефтепродуктов, в то время как добыча нефти в СССР в том году составила 31,1 млн тонн. Зерна в Германию в 1940 году было поставлено чуть меньше 1 млн тонн, а заготовлено 95,6 млн тонн, что для СССР на тот момент было довольно не обременительным вливанием. В то время как например, Англия реэкспортировала в Германию медную руду из Южной Африки, Канады, Чили, Бельгийского Конго (через Португальскую Восточную Африку).  Что касается железной руды, то её главным поставщиком была Швеция. В 1933-1936 гг. Германия поглощала до 3/4 всего шведского экспорта железной руды. В 1938 году импорт Третьим рейхом этого стратегического сырья составлял 9 млн тонн, покрывая 41 % потребностей германской металлургической промышленности в руде. Если же учесть высокий процент содержания чистого железа в шведской руде, получается, что 60% немецкого чугуна выплавлялись из руды, импортированной из Швеции. В то время как доля советская доля железной руды от общего числа составляла лишь 24,5 в 1933 и 2,7 в 1935 гг. неуклонно снижаясь в последущие годы. (Пыхалов И. Великая оболганная война М. 2005. URL: http://militera.lib.ru/research/pyhalov_i/07.html). В таких условиях называть преступлением политику сталинского руководства в отношениях с Германией перед войной будет крайним преувеличением, оторванным от исторического контекста. СССР надо было укрепить свою обороноспособность. Как ни парадоксально это звучит, в три предшествовавших войне года Советский Союз укреплял свою обороноспособность за счет того, кто на него нападёт. Тем больше вызывает уважения советская дипломатия, сумевшая сделать такое. И уж точно нельзя назвать укрепление обороноспособности за счет агрессора коллаборацией с ним. По крайней мере, для этого требуются особые оговорки (если не некий новый термин), которые дезавуируют сам термин "коллаборационизм" в данном случае.

Далее Сергей Владимирович касается собственно фальсификаций, вкратце объясняя, как специалист может вычислить подделку. Однако тут я не могу во всё согласиться с профессором Мироненко, утверждающим, что «Ну зачем нам с вами вторгаться в игры политиков?». Вторгаться, и правда, незачем, но если политики вторгаются на поле историков в угоду своим амбициям переписывая и извращая те или иные факты, то этому должна быть высказана какая-то оценка. Тут, на мой взгляд, историк способен и должен чётко и взвешенно давать отпор фактами. «Рассказывать историю», историю, отражённую в источниках заслуживающих доверия и запечатлённую в памяти народа. Только тогда он сумеет сохранить подлинную историю и не допустить её подмены очередным проектом ушлых политтехнологов.

Безусловно, мнение историка-архивиста и уважаемого учёного очень важно, и спасибо Сергею Владимировичу за его развёрнутую позицию, но документальные данные из одного архива должны дополняться данными из других архивов. Необходимо давать целостную картину - это уже задача историков исследователей, ибо, как говорится, дьявол таится в мелочах. А их, этих мелочей, сыгравших свою ключевую роль, в истории Великой Отечественной войны очень и очень много.