Православная церковь и черноморское казачество в к. ХVIII - н. ХIХ вв.: некоторые спорные вопросы

   В настоящее время наблюдается неподдельный интерес к изучению истории православной церкви.  Усиление борьбы различных конфессий за умы и сердца россиян еще более актуализируют данную тему. В связи с чем представляется целесообразным рассмотреть взаимодействие православной церкви и черноморского казачества в к. ХVIII- н. ХIХ вв, тем более, что в этом вопросе до сих пор существует ряд противоречивых суждений.                                  

Формирование данной ситуации во многом обусловлено следующими факторами:

 1) Тенденциозность в оценки казачества. В дореволюционной России большинство исследователей идеализировали казачество и выделяли лишь положительные моменты, в советский период, напротив, казачество представлялось как реакционная сила, стоявшая на страже монархии.

Т.О. данная проблема зачастую рассматривалась не с научных, а с идеологических позиций.

 2) Отсутствие объективного подхода к роли православной церкви в истории России. Неоднозначное отношение православного духовенства к казачьим духовным традициям.

 3) Сложность самого процесса становления православия в казачьем крае.    

  В целом же рассматривая взаимоотношение казачества и православия в к. ХVIII- н. ХIХ вв. можно выделить два проблемных поля, где наиболее часто встречаются противоречивые суждения.

 1) Теоретическое.

 2) Хронологическое.

К первому блоку, посвященному изучению особенностей становления православной церкви в казачьем крае, относятся базовые вопросы, связанные с тремя проблемами.

1) Специфика казачьего верования и оценка его качественного уровня.

2) Войсковая церковная политика и ее анализ.

3) Складывание черноморского духовенства : особенности и состав.

   Все рассуждения по первому вопросу можно свести к двум тезисам. Первый - “Черноморские казаки - рыцари православия, продолжатели духовных традиций запорожцев, борцы за чистоту веры.”[1]

Второй - “Духовная культура черноморцев носила самобытный характер, и по качеству была ниже запорожской”[2].

Какой же более верен? Детальное изучение различных источников, позволяет заключить, что обе тенденции имели место.

  С одной стороны, действительно в к. ХVIII- н. ХIХ вв. у черноморского духовенства было много общего с запорожским:

1) Формировалось  из казачьей среды и существенно отличалось от российского.

2) Находилось в материальной зависимости от войска, многие монастыри носили статус войсковых.

3) Играло важную роль в военной и мирной жизни, обладало реальной властью над прихожанами.

4) Священники вступали в должность лишь с одобрения жителей куреня, поэтому пользовалось огромным уважением.

В то же время изменение социальной обстановки, способствовало формированию уже в 20-е гг. ХIХ в. и некоторых собственных черт.

   1) В отличие от запорожцев черноморцы начинают обзаводится семьями и как следствие, часть духовенства перестает соблюдать обед безбрачия, что в свою очередь способствует градации на черное и белое духовенство

     2) Черноморское духовенство хотя и сохраняет некоторую автономию, все же оказывается в большей зависимости от епархиальной и синодальной власти, нежели запорожское, которое фактически было самостоятельным,       

 3) Уровень образования черноморского духовенства был на много ниже. Острая потребность в священниках способствовала тому, что в духовное звание нередко возводились не пригодные к этому люди. Если в Запорожской Сечи духовенство состояло из самых лучших и праведных, то в Черномории обычным явлением было пьянство и дебоширство “горе священников”, что естественно подрывало авторитет церкви.[3]

 4) Значительно расширяется и социальный слой из которого комплектуется духовенство. Уже в 30-40-е гг. ХIХв.  оно пополнялось не только за счет казачества, но и иногородних, а так же российских священников и детей духовных лиц.

 Т.О. черноморское духовенство, в отличие от запорожского, уже не являлось военизированным монашеским орденом, ему были присущи черты обычного сословия, что естественно отражалось на его качественном уровне.[4]

 Изучение церковной политики войска так же позволяет выделить два подхода.

 Сторонники первого показывает огромную роль войска в жизни церкви, все основные достижения объясняют заслугами и поддержкой войскового начальства. По их мнению, материальная зависимость церкви от войска это необходимость, которая выгодно отличала черноморское духовенство от российского и способствовала церковному процветанию.

  Приверженцы второго, напротив, полагают, что именно войско замедляло и тормозило развитие церкви, постоянные вмешательства в духовные дела негативно отражалось на качестве богослужения.

Как и в первом случае, наличие двух подходов явилось следствием двойственной политики со стороны войска: с одной стороны, оно действительно способствовало церковному процветанию, с другой, стремясь полностью подчинить себе церковь, тормозило духовное развитие. Таким образом, однозначно оценивать роль  войска в жизни церкви нельзя.

 Это же характерно и для третьей проблемы. Сложность военно-политической обстановки на Кубани в к. ХVIII в. способствовало формированию противоречивой политики и со стороны высшего церковного начальства. Так в 1793г. Св. Синод постановляет “открывать в Черномории церкви только в тех куренях, где не менее 100 дворов, а спустя год он вносит дополнение к этому указу:  и разрешает возводить храмы в селениях, где меньше 100 дворов, при условии, что ближайшая церковь находится далеко, а войско согласно вести строительство за свой счет. [5] Постоянные изменения существующих законов приводят к тому, что большинство из них в казачьем крае приобретает новую трактовку. Этим  объясняется тот факт, что несмотря на существующий указ возводить в священники лиц не участвующих в битвах, черноморское духовенство первоначально в основном формировалось из бывших воинов, отличившихся в боях.[6] В связи с чем мнение о том, что оно с самого начала состояло из лиц, не участвовавших в битвах не соответствует действительности.[7] В этом плане весьма символично назначение Р. Порохни - первым войсковым протоиереем, тем более, что главным аргументом в его пользу было не родство с войсковым судьей А.Головатым, как об этом писали дореволюционные исследователи, а то, что черноморцы хорошо знали его лично по боевым сражениям в русско-турецкой войне 1789-1791 гг, где Р.Порохня блестяще выполнял обязанности войскового священника, проявлял храбрость и героизм, за что и был представлен к награде в 1795 г.[8]

Частые разногласия в документах по статистическим и хронологическим вопросам объясняются отдаленность Черномории от Москвы и С.Петербурга, отсутствие слаженной связи.

  В конце ХVIII- начале ХIХ вв., несмотря на особый интерес царского правительства к Кубани, скорость обмена информацией была настолько низкой, что сообщение успевало устареть пока доходило до адресата. В результате в документе указано одно число, а в реальности было совершенно другое. Так официальной датой открытия церковного хора считается 18 января 1811 г, в действительности хор начал функционировать еще в октябре 1810 г.[9] Это замечание верно и для церковного строительства. Почти все черноморские храмы, из-за острой потребности в них, начинали функционировать не дожидаясь епархиального благословения. В итоге к моменту официального открытия та или иная церковь как правилов течение года считалась уже действующей и регулярно посещалась прихожанами.

   Подводя итог всему сказанному, необходимо подчеркнуть, что изучение церковной истории требует от исследователя пристального внимания, соблюдения на деле, а не на словах принципа историзма и объективности, спешка и неточность в этом вопросе чреваты новыми ошибками.